Подробностей про объединение восточнославянских народов в русскую державу у нас не так уж и много. В подавляющем большинстве случаев летописи коротко сообщают, как такой-то князь в таком-то году воевал с теми-то или наложил на таких-то дань. Исключением является, пожалуй, только что “походы совершают на кораблях”, да описание штурма древлянского Искоростеня. Но и здесь правда настолько переплетена с вымыслом, что при реконструкции оговорок будет едва ли не больше, чем достоверных утверждений.
Но были, разумеется, и другие столкновения. Причём в земле северян, о которых мне хотелось бы поделиться кое-какими соображениями, дружинам киевских князей пришлось столкнуться с войском вооружённым ничуть не хуже, но во многом иначе, чем они сами. И брать укрепления, не слишком похожие на городища днепровского правобережья, хоть и, несомненно, славянские.
Читателя, ищущего в моей заметке какое-нибудь открытие, хочу сразу предупредить – это скорее небольшой тематический обзор. Однако смею надеяться, что обзор всё же будет предоставлен с нескольких точек зрения, позволяющий получить объёмную картину. Дело в том, что исследования истории, культуры или военного дела северян обычно проводятся в какой-либо одной плоскости: или чисто оружие и укрепления, или становление и развитие этноса, или какие-то отдельные войны и противостояния. Поэтому, не претендуя на всеобъемлемость, я просто попытаюсь соединить эти знания и от сухой конкретики переместиться “ближе к людям”.
В общем, вопрос бы я сформировал так: что происходило на северском левобережьи Днепра до вхождения северян в состав Киевской Руси?
И перед тем, как говорить непосредственно о войске, несколько слов скажу о происхождении северской народности. Вас никогда не удивляло, почему это “северные” северяне на самом-то деле проживают и ни на каком не на севере, а на самом, что ни на есть, юго-востоке славянских земель? И севернее кого же они, в таком случае, располагались? И почему исконное легко объяснимое славянское понятие “полуночь” поменялось на невесть откуда взявшееся “север”?
Многочисленные насельники евразийских, в том числе и причерноморских степей довольно часто оседали на сопредельных и даже весьма удалённых территориях. Особенно смешанные по составу и с ираноязычной правящей верхушкой. Это и аланы, усеявшие анклавами Кавказ и Западную Европу. Это и болгары на Дунае, на Волге и на Тереке. Это хорваты в Карпатах и на Балканах, сербы на Лабе и на Дунае. Да и русь известна на Днепре, на Дунае и на побережье Балтики.
А были ещё и не обойдённые вниманием северы, они же савиры, савары, сувары.
Самые ранние сведения об этом народе, принадлежавшем, скорее всего, скифской общности, указывают в качестве места его проживания среднее течение Иртыша. Название В.В. Седовым объясняется из авестийского syava – “чёрный”, с санскрита syava – “черно-бурый, гнедой, тёмный”. В районе Тобольска были записаны легенды, что татары (под именем которых с наибольшей вероятностью следует понимать гуннов) вытеснил с этой земли народ “сабыр”. Вытеснили в район средней Волги: Птолемею они известны как соседи аорсов в районе Среднерусской возвышенности. Но приходят авары, и северы оказываются уже по соседству с родственными им болгарами между Волгой и Тереком. Причём в этот период фиксируются некоторые их имена, отнюдь не тюркские – Глом, Болах, Боарикс…
Первая половина VIII века – это время наиболее сильного арабского натиска на хазар и их союзников, сопровождавшееся раздорами и расселениями. В 737 уходят болгары. С серебряными болгарами на Волгу уходит и часть север: существование здесь богатого города Сувар указывает на это со всей определённостью. Тем более что примерно в тех же краях северы уже жили несколькими поколениями ранее. Другая часть север, видимо, чуть позже устремляются на днепровское левобережье. Славян здесь ещё с антских времён с ираноязычными полукочевниками объединяют многочисленные хозяйственные и родственные связи…
Вероятно, такое переселение не было случайным. Вспомним историю славян именьковской культуры: именно отсюда, с левобережья Днепра в IV веке часть их уходит в район Самарской Луки, т.е. как раз в те места, куда позже пришли булгары, и близ которых богатый город Сувар был основан. В VII веке, по приходу серебряных болгар, основное ядро славян-именьковцев возвращается на земли предков.
Главным и древним их городом был Чернигов (помним, syava – “чёрный”). Несмотря на близость к таким центрам, как Киев и Переяславль Русский, северянская столица всегда была чётко обособлена и политически, и культурно: северяне долго осознавали свою “особость”.
Кстати, по данным археологии и сам Киев был основан предками летописных северян: небольшая колония левобережных славян, основанная на правом берегу. В.В. Седов и другие исследователи считают, что это произошло в VIII веке, причём крепость населяли не только княжеские дружинники, но и мирные горожане. Северяне. Сергей Алексеев, анализируя “Повесть временных лет”, пришёл к выводу, что поляне и их летописцы об этом знали, но всячески старались умолчать. Однако Иннокентий Гизель в “Синопсисе” упоминал бытовавшее в XVII (!) веке киевское предание, где утверждалось, что Кий пришёл “из диких полей”.
Не следует, однако, думать, что неславянский элемент у северян был серьёзной политической силой, не говоря уж “преобладал”. Как отмечает С.В. Алексеев: “К концу VIII века иранцы, тюрки и балты в Северской земле были почти полностью поглощены славянами. Возникшая тогда на основе волынцевской роменская культура являлась уже типично славянской”.
Небольшая доля иноплеменников почти целиком состояла из представителей салтово-маяцкой культуры, большого осколка сарматского мира. Обычно исследователи называют их аланами и считают, что на Северский Донец и Оскол с Северного Кавказа этих людей переселили хазары. Оснований для такого утверждения, прямо скажем, недостаточно, но ведь нужно как-то объяснить существование здесь весьма многочисленной народности, культурно с аланами схожей.
Зачем всё же понадобилось выдумывать гипотетические переселения – непонятно, тем более что ещё в 1960-х Д.Т. Березовец предложил считать салтово-маякцев потомками рухс-алан (роксолан, как называли их греки). Народ родственный аланам и веками живший с ними в непосредственной близости, сходная материальная культура при этом появляется как само собой разумеющееся. В первом тысячелетии нашей эры рухс-аланы проживали во многих районах Северного Причерноморья, оставив после себя богатую топонимику. Более того, они переселялись и намного западнее: на Дунае, на территории будущей Русской Марки роксоланы воевали с Траяном в Первую Дакийскую войну и с Аврелием – в Маркоманскую.
Даже при беглом взгляде на карту мы заметим, что севера проживала севернее салтово-маяцкого ареала, и именно там могло закрепиться понятия “север” в современном смысле. Потомки салтовцев проживали с северянами чресполосно, их присутствие отмечено археологами среди прочих мест и в правобережной северской крепости Киев. Неудивительно, что немалая доля их материальной культуры была воспринята славянами. Особенно это касается вопросов вооружения, коневодства и фортификации.
Да, у салтово-маяцких поселенцев было множество крепостей с валами, укреплёнными белыми известняковыми плитами. А.В. Григорьев пришёл к выводу, что конструктивно с ними совпадают и северянские укрепления, только камень в силу природных особенностей здесь был заменён деревом.
Ещё более любопытные “открытия” нас ждут, если мы познакомимся с вооружением северян. Кавычки в предыдущем предложении пусть вас не удивляют, ими я хотел всего лишь сказать, что открыты они достаточно давно, только вот существующим стереотипам весьма ощутимо противоречат. Ибо, например, принято считать, что “у нас – прямой меч, а у них – кривая сабля”.
Увы, история вновь смеётся над нашей самонадеянностью.
У монголов сабля более-менее широкое применение находит только в XIII веке, но и тогда излюбленным оружием остаются прямые мечи, а ещё чаще – палаши. Причём монгольские сабли часто делают с расширением возле острия, что усиливает рубящие свойства, но понижает эффективность фехтования. А вот славяне, напротив, принимают саблю на вооружение ещё в IX веке. Причём есть сабельные клинки уже с классическим изгибом – из Гочево и Липовца. Почти у всех обнаруживается и наклон рукояти относительно клинка.
Есть и другие особенности, уже местные. Например, установлено, что некоторые образцы двумя кольцами крепились не к поясу, а к перекинутой через плечо перевязи. Или к узким ремешкам портупеи, в этом случае кольца заменялись маленькими бляшками. Возможно, такое крепление обусловлено желанием славян освободить место на поясе для больших ножей, родственных скрамасаксам. Они крепились именно слева и были найдены археологами в восточнославянских и балтских воинских захоронениях, в том числе и у нарядного всадника с размозжённым черепом в северянской Шестовице. Даже точильных брусков у погибшего было два: поменьше – для скрамасакса и побольше – для 102-сантиметрового каролинга.
Существуют и образцы, где роль гарды играет небольшой наплыв на самом клинке, а на одной безгардовой сабле с Гочевского городища форму перекрестья копирует… верхняя оковка ножен, состоящая из двух пластин. На ней есть даже шарики по краям – местный мастер по-своему переосмыслил у оружия эту функциональную часть.
Нестор-летописец утверждает, что хазары обнаружили обоюдоострые мечи именно в Киеве и сильно удивились. Но ведь на левобережье Днепра они провели со славянами не одну войну! Чем же воевали с хазарами там? Да, топорами, да, булавами, да, кистенями, но ещё – палашами и саблями. Славянскими саблями, о которых в Европе знают пока только недавние пришельцы, венгерские находники. Саблями – самым эффективным оружием ближнего боя всадников. И славянские образцы ни в чём не уступали ни салтовским, ни венгерским. Сварные, многослойные, с чередованием полос железа и стали.
Сабля, быстрая и вездесущая, как сама смерть – по определению не может быть тяжёлой. Однако далеко не сразу она доказала своё преимущество в верховой рубке. Были у северян и мечи. Чего стоит только гигантский гульбищенский меч, крупнейший из всех каролингов – 126 см – тоже найден под Черниговым, но уже относится к Х веку, и тоже принадлежат всаднику со стременами. Подобные слова можно сказать и о Чёрной Могиле. Меч рейнского типа найден на городище Хитцы. Ну, и уже упомянутый из Шестовицы, и все – не ранее Х века. Но сабли появились в Северщине значительно раньше, и их намного больше, потому что здесь они нужнее.
Помните, кто основал Киев? Не этим ли объясняется присутствие обнаруженных там ранних славянских сабель? А ведь сабля, найденная здесь И.А. Хойновским при погребении её владельца преднамеренно согнута пополам, что носит характер явно выраженной языческой обрядности. Кстати, вдоль лезвия этой сабли была нанесена золочёная гравировка (!), после этого вас вряд ли удивит сообщение, что на многих сабельных клинках славянские мастера вытачивали долики. Впрочем, на Киевщине изогнутые клинки были не столь многочисленны в процентном соотношении, равно как и севернее: за два-три следующих века они распространяются до Минска и Суздаля, даже до Новгорода, но скорее как исключение.
Между тем, конница без сабли после IХ века всё больше сдавала свои позиции. И как бы не пыжились европейцы в своих теоретических выкладках, и крестоносцы в Палестине, и французы в Алжире легко убеждались в тщетности этих потуг. Равным образом убедился и Ярослав Хромой (можете назвать его Мудрым, если вам так удобнее), когда потерпел от северян поражение под Лиственом. А ведь для киевских дружин конная рубка давно перестала быть диковинкой, уже несколько веков тому. Красивая была картина – в грозу, пред ликом Перуна при проливном дожде малескло-дусова рать бежит от мелькающих клинков настигающей её северянской конницы…
Весьма распространено на Северщине и такое излюбленное оружие верхового боя, как булава и кистень. Кистени встречаются двух видов. Со сквозным отверстием для простого ремня – эти могли использоваться и пехотой. А вот когда в гирьке из лосиного рога (он ударопрочен, тяжёл и легче обрабатывается) закреплялся стержень с ушком – это уже оружие всадника, причём ремешок крепился к деревянной рукояти. Возможно, вы будете удивлены, но кистени второго типа найдены только в женских погребениях. Коварное оружие славянских поляниц, позволяющее достать врага, даже надёжно укрытого щитом.
Очень широко распространены лёгкие топорики с узким стержневым обухом – тоже оружие всадника, причём предназначенное для поражения противника, облачённого в латы.
Трёхлопастные наконечники стрел также многочисленны, и тоже повторяют салтовские образцы, а от правобережных весьма заметно отличаются. Мощные луки укреплялись костяными накладками. Сборные, клеёные, они в походном состоянии выгибались концами наружу для сохранения упругости, как лучшие степные образцы. Не о таком ли оружии с придыханием сообщает Лев Диакон в рассказе про Доростол (971г.)? А, к примеру, англичане ещё и в битве при Креси (1341г.) вели обстрел из своих примитивных луков, изготовленных попросту из большой согнутой палки.
Ещё одно “ноу-хау” северян – применение так называемого “косого острога”, использовавшегося вплоть до позднего средневековья. А идея его восходит всё к той же каменной облицовке земляных валов салтовских укреплений. Перед крепостной стеной укреплялся частокол с наклоном к оборонявшимся, что позволяло исключить “слепую зону” перед препятствием. При достаточной высоте такой острог мог заменять и саму стену, а иной раз располагался в несколько рядов. И отступление от таких укреплений для хазар становилось делом не менее сложным, чем сам приступ.
Находят у северян кольчуги, элементы лат, копья, штандарты, многочисленные сулицы и щиты. Небольшие щиты, как на Битицком городище, но – целиком железные, кованые! Более трети всадников были облачены в доспехи. Да, этой армии было чем ответить хвалёным ал-арсиям!
На среднем Дону и даже на Воронеже уже в IX веке появляются города роменско-боршевской культуры северян и вятичей. Каган-бек Иосиф в своих документах прямо называет их население славянами. Но ведь это уже наступление: завоевание и закрепление вражеских территорий! И Хазария ничего не может поделать с ними: боршевские городища были постепенно оставлены уже в Х-XI веках под ударами совсем другого противника – печенегов.
Чтобы ещё чётче подчеркнуть предлагаемый мною вывод, повторюсь: в VIII веке и в IX веках именно северяне оказались силой, способной сдержать хазарский вал. Пусть и немалой ценой, но ведь салтовцы с болгарами и вовсе были разбиты, подчинены, или изгнаны. Крепко порой доставалось и арабам, и ромеям, и тем же печенегам.
Именно северяне в эпоху раздробленности создали и долго сохраняли самое обширное княжество – Черниговское. Именно северяне, вернее, их прямые потомки севрюки не утратили своей самобытности в качестве славянского субэтноса в те годы, когда о тех же полянах помнили лишь самые дотошные книжники. А это – свидетельство былого величия и силы. Севрюки, если кому неизвестно, упоминаются в источниках вплоть до XVIII века, в том числе и как синоним низовых казаков – они снова пошли в степь. И доныне, утверждает А.С. Ракитин, на Стародубщине живут люди, называющие себя севрюками, а также считает их потомками ещё одну этногруппу – это горюны, проживающие в округе Путивля.
При вооружении и фортификации, формирующих облик русской обороны на сотни лет вперёд, только северяне могли в VIII веке стать сплачивающей силой, объединившей восточнославянские роды перед лицом хазарской опасности. Только их военное дело на тот момент могло быть эффективно противопоставлено всем этим закованным в сталь ал-арсиям и тургаудам каган-бека.
А то, что такой союз северянам создать удалось, косвенно свидетельствуют и источники, и быстрое проникновение сабель вплоть до Оки (Малышевский могильник), да и сам ход истории. Вспомните “Повесть временных лет”: “И жили в мире поляне, и древляне, и север, и радимичи, и вятичи, и хорваты” – не мною замечено, что на фоне многочисленных распрей такое утверждение есть результат сплочения перед лицом хазарской опасности.
Да, пусть этот союз был непрочным и недолговечным, но именно он позволил сдержать хазарский натиск, а значит, и заложить фундамент будущей победы.
Рогдай Росомаха